Былина "Илья Муромец и Соловей-разбойник", текст | Редакция В. П. Авенариус 1893 г.

Илья Муромец.
Художник И. Я. Билибин

Богатырь Илья Муромец является одним из самых известных персонажей русских былин. Это храбрый крестьянин, обладающий невероятной физической силой.

В этой статье читайте текст былины "Илья Муромец и Соловей-разбойник" под редакцией В. П. Авенариус. 

Текст публикуется на основе издания "Книга былин. Свод избранных образцов русской народной эпической поэзии" под редакцией В. П. Авенариус (издательство А. Д. Ступина, 1893 г.). Полное название былины в данном сборнике звучит так: "Илья Муромец, Черниговцы и Соловей-разбойник". 

Важно уточнить, что в разных источниках можно найти разные версии этой былины: у них могут отличаться названия и содержание текста, хотя в целом речь идет об одном сюжете.

В современных текстах имя "Соловей-разбойник" пишется через дефис. В дореволюционных книгах — без дефиса, "Соловей разбойник".  

Смотрите:

Все материалы о русских былинах

Былина "Илья Муромец и Соловей-разбойник" 

(оригинальное название: "Илья Муромец, Черниговцы и Соловей разбойник") 

    Ох вы, рощи, рощи зеленыя! липушки цветныя!

Вы, кусточки молодые! вы, орешники густые!

Разрослись вы, расплодились по крутым берегам,

По крутым берегам, все по быстрым рекам,

'коло Волги, 'коло Камы, 'коло Дона-реки!

Обтекают эти реки славны русски города,

Протекает река Волга 'коло Муромских лесов,

Как плывут-то, восплывают красны лодочки на ней:

Красны лодочки краснеют, черны шляпоньки чернеют,

Черны шляпоньки чернют на гребцах-молодцах,

На самом-то на старшом-то черна соболя колпак.

Они едут-воспевают все про Муромски леса,

Они хвалят-величают все удала молодца,

Все удала молодца Илью Муромца!

      ***

    Как из славна города из Мурома,

Из того села из Карачарова

Начиналася поездка богатырская:

Выезжал удалый добрый молодец

Илья Муромец да сын Иванович.

Он стоял заутреню во Муроме,

Положил заветы крепкие:

В Киев град проехать в полтора часа

Меж обедней раннею и утреней,

Поспевать к обеду княженецкому,

Путь держать дорожкой прямоезжею,

Рук дорожкой не кровавити.

    Как первой ускок свой богатырский конь

Дал во полпути от Мурома —

С-под копыт его ударил ключ живой;

У ключа Ильюша сырой дуб срубил,

Над ключом часовню устанавливал,

На часовне имечко свое подписывал;

    "Ехал святорусский богатырь, крестьянский сын,

Илья Муромец да сын Иванович."

    О сю пору льется родничок живой,

О сю пору же стоит над ним часовенька;

А в ночи к ключу студёному

Ходит зверь-медведь воды испить,

Понабраться силы богатырския.

    Как другим ускоком богатырский конь

Перенес Ильюшу через Муром град;

А за третьим ускоком Илья Муромец

Подъезжал ко городу Чернигову. 

У того ли города Чернигова

Силы-ратища стоит черным черно,

Нагнано что черна ворона.

Подступили под Чернигов три царевича,

С каждым силы сорок тысячей.

Богатырско сердце неуёмчиво, разгорчиво:

Что веселый огонёчик разыграется,

Что морозь палящий разгорается.

Говорит себе Ильюша таково слово:

    "Не хотелось бы отцу быть супротивником,

Не хотелось бы и заповедь переступить;

Да хоть всякий заповеди кладывал,

А не всякий заповеди сдерживал."

    Подъезжает он к силушки великоей,

Да не хочет натянуть свой тугой лук,

Палицу, копье свое кровавити —

Сырой дуб берет он в три обоймени,

Из земли повывернул, повыдернул

Со каменьями да со кореньями,

Стал сырым дубом по силушке погуливать,

Силушку добрым конем потаптывать;

Где махнет — там силы улицы,

Отмахнется — часты площади;

Добивается до трех царевичей,

Говорит им таковы слова:

    "Ох, вы гой еси, мои царевичи!

Во полон ли мне вас, братцы, взять,

Али буйны головы с вас снять?

Как в полон вас взять — девать вас некуда:

У меня дороженьки заезжия,

У меня хлеба завозные;

А как головы снять — царски семена сгубить.

Разъежайтесь-ка вы по своим ордам,

По своим ордам да по своим местам;

Да чините, разносите такову славу,

Что святая Русь да не пуста стоит,

Есть еще на матушке святой Руси

Сильные, могучие богатыри."

    Заезжал он тут во славный во Чернигов град,

Подъезжал ко церкви Божией,

Ко тому Ивану ко Великому:

А во церкви Божьей люди Богу молятся,

Каются да приобщаются,

С белым светушком прощаются.

Заходил Илья во славный Божий храм,

Крест кладет да по писаному,

И поклон ведет да по учёному:

Поклоняется святому Спасу образу,

Во-других святыя Божьей матери,

В-третьих всему миру христианскому:

    "Уж вы здравствуйте-ка, мужички черниговцы!

Вы об чем тут каетесь да приобщаетесь,

С белым светушком прощаетесь?"

    Отвечают мужички черниговцы:

    "Мы об том тут каемся да приобщаемся,

С белым светушком прощаемся, —

Обступили наш Чернигов три царевича,

Наступают силой трижды сорок тысячей."

    Говорит им Илья Муромец:

    "Вы идите-ка на стену городовую,

Посмотрите во чисто поле

На ту силу трижды сорок тысячей."

    Шли черниговцы на стену городовую,

Со стены смотрели во чисто поле

На ту силу трижды сорок тысячей:

Где стояла сила во чистом пол,

Там стоят одни знамёна, да не русския,

Много множество знамён, как во темном лесу,

Во темном лесу сухаго дерева;

А народу там прибито да привалено,

Будто градом нива выбита, присечена.

Бьют челом Илье черниговцы низком-низко:

    "Гой же ты, удалый добрый молодец!

Ты коей земли, коей орды,

Коего отца да коей матушки,

Как тебя, удалый именѳм зовут?

Ты иди-ка к нам в Чернигов воеводою,

Ты суди суды над нами правильно,

Будем все тебя мы слушати."

    Говорит в ответ им Илья Муромец:

    "Не дай Господи с холопа делать барина,

С барина холопа, с палача попа,

Воеводу делати с богатыря!

Я из той земли, из той орды,

Из того из города из Мурома,

Из того села из Карачарова,

Святорусский богатырь, крестьянский сын,

Илья Муромец да сын Иванович:

Не хочу идти к вам воеводою!

Укажите мне дорожку прямоезжую,

Прямоезжую во стольный Киев град."

    Не хотят пускать его черниговцы,

Насыпают чашу красна золота,

Насыпают чашу чиста серебра,

Насыпают третью скатна жемчугу,

Все ему подносят во подарочек.

Не берет Илья их злата-серебра,

Не берет их скатна жемчугу,

Просит указать дорожку прямоезжую.

Говорят ему черниговцы:

    "Ай же ты, удалый добрый молодец:

Прямоезжая дорожка заколодела,

Заколодела дорожка, замуравела;

Как по той пути-дороженьке

Тридцать лет никто пехотою не хаживал,

На добром коне никто не езживал.

А стоят там три заставушки великия:

Первая застава — во лесах во Брынских

Грязь топучая, корба зыбучая;

А другая — у березы у покляпыя,

У той славной речки у Смородиной, 

У того креста у Леванидова,

Вор сидит на трех дубах да на семи сукaх,

Соловей разбойник сын Рахманович; 

Как засвищет он по-соловьиному,

Зашипит, разбойник, по-змеиному,

Закричит, собака, по-звериному —

От того от посвисту соловьяго,

От того от пошипу змеинаго,

От того от покрику зверинаго

Все-то травушки-муравы уплетаются,

Все лазуревы цветочки отсыпаются,

Темны лесушки к земле все приклоняются.

А что есть людей — то все мертвы лежат.

Третья ли заставушка великая —

Дом стоит у Соловья разбойника

На семи дубах да на семи верстах;

Как живет там молода жена Соловьева

Со тремя со дочерьми родимыми —

Мимо не пройти ни конному, ни пешему.

Прямоезжей-то дорожкой будет триста верст,

А окольною дорожкой цела тысяча."

    Пораздумался удалый Илья Муромец;

    "А не честь же, не хвала мне молодецкая

"Ехати дорожкою окольною;

Уж поеду-ка дорогой прямоезжею."

    Как не буйны ветрушки завеяли —

Как поехал тут удалый добрый молодец

Неокольною дорожкой, прямоезжею;

Брал во ручку плёточку шелковеньку,

Бил коня да по тучным бедрам,

Вынуждал скакать всей силушкой великою;

Осержался добрый богатырский конь,

Со горы на гору перескакивал,

Со холма да на холм перемахивал,

Мелки реченьки, озерки промеж ног спускал.

И привез его он во леса во Брынские,

Ко той первой ко заставушке —

Ко грязи топучеей, корбе зыбучеей;

Развалились мостики калиновы,

А и ехати им больше некуда.

Соскочил удалый со добра коня,

Левою рукой ведет коня на поводе,

Правою рукой дубьё-колодье рвет,

Про себя мостит мосточики дубовые.

Сел опять удалый на добра коня,

Проезжает ровно тридцать верст,

Подъезжает ко другой заставушке —

Ко березе ко покляпоей.

Ко той славной речке ко Смородиной,

Ко тому кресту ко Леванидову,—

Услыхал тут Соловьино гнездышко.

Скоро он срывает маков лист,

Затыкает уши в голове,

Едет прямо к Соловьину гнездышку.

Не доехал до гнезда он за три поприща,

От дали услышал добра молодца

Соловей разбойник сын Рахманович:

    "А какой невежа проезжает тут

Мимо моего гнезда да Соловьинаго?"

    Как засвищет он по-соловьиному,

Зашипит да по-змеиному,

Закричит да по-звериному —

Мать-сыра земля продрогнула,

Все-то травушки-муравы уплеталися,

Все лазуревы цветочки отсыпалися,

Темны лесушки к земле все приклонилися,

Добрый конь Ильюшин на колена пал;

На коне сидит Ильюша, не сворохнется,

На головушке кудёрышки не стряхнутся.

Брал опять он плёточку шелковеньку,

Бил коня да по тучным бедрам,

Говорит сам таковы слова:

    "Ах ты, волчья сыть, медвежья выть!

Не ходил ты разве, конь мой, по лесу,

Не слыхал ты посвисту соловьяго,

Не слыхал ты пошипу змеинаго,

Не слыхал ты покрику зверинаго,

Не видал ударов богатырских?

Ты вставай-ка на резвы ноги,

Подвози-ка под гнездо под Соловьиное,

Под того под Соловья разбойника!"

    Пуще прежняго пустился добрый конь

Под гнездо под Соловьиное.

Удивляется разбойник, буйну голову

Из гнезда из своего повысунул.

Как нарушил тут Илья заветы крепкие:

Вынул из налучника свой тугой лук,

Натянул тетивочку шелковеньку,

Наложил стрелу калёную,

Сам стреле да приговаривал:

    "Ты лети-ка, стрелка, да не в темный лес,

Ты лети-ка, стрелка, не в чисто поле,

Ты пади-ка Соловью во правый глаз,

Вылетай-ка во лево ухо!"

    Полетела стрелочка калёная,

Пала Соловью разбойнику во правый глаз,

Вылетала во лево ухо;

Не убила до смерти разбойника,

Поразила только, повалила с ног,

Покатился со гнезда он, что овсяный сноп;

Подхватил его Ильюша на белы руки,

Налагал с тетивочки шелковенькой

Петельку ему на буйну голову,

Пристягнул той петелькой ко стремени,

И повез с собою по чисту полю.

Стал тут добрый конь его поскакивать,

Соловеюшко у стремени поплясывать.

    И подъехал он ко третьей ко заставушке —

Ко тому ко дому Соловьиному;

А стоит он на семи дубах,

На семи дубах да на семи верстах,

Около двора идет железный тын,

А на всякой тычинк по маковке,

По головушке по богатырскоей.

Как живет там молода жена Соловьева

Акулина дочь Дудентьевна,

Как живут с ней детушки родимыя:

Старшая — Невея Соловьевична,

Средняя — Ненила Соловьевична

И меньшая— Пелька Соловьевична.

Как глядят те детушки Соловьевы

Во окошечко косящато,

Сами говорят да таковы слова:

    "Ай ты, наша матушка-родителек,

Акулина дочь Дудентьевна!

Едет государь наш батюшка

Соловей разбойник сын Рахманович,

На добром коне сидит, на богатырскоем,

А везет он мужичищу-деревенщину

У булатнаго у стремени прикована,

Кверху ноженьки, а вниз головушка."

    Прибегала Акулина дочь Дудентьевна,

По пояс в окошечко бросалася,

Закричала жалким голосом:

    "Ай же, глупыя вы детушки,

Неразумныя вы детушки!

Едет мужичище-деревенщина,

На добром коне сидит, на богатырскоем,

А везет-то государя-батюшку

У булатнаго у стремени прикована,

Кверху ноженьки, а вниз головушка.

Вы бегите-ка скорее на широкий двор,

Поднимите подворотеньку чугунную,

Да убейте на проезде в воротах его,

Выручите батюшку желаннаго!"

    Побежали эти дочушки Соловьевы,

Впереди всех Пелька Соловьевична;

Поднимала Пелька подворотеньку,

Подворотеньку во девяносто пуд,

Ладила ударить Илью в буйну голову.

Да была его ухватка богатырская,

Осадил Илья назад добра коня,

Пролетела мимо подворотенька.

Пнул еще ногою девку под спину —

Улетела девка за широкий двор,

Нажила себе увечье вековечное. 

    Закричал тут деткам во всю голову

Соловей разбойник сын Рахманович:

    "Ай же глупыя вы детушки,

Неразумныя вы детушки!

Подворотней ли убить вам молодца,

Коли сам я свистом не сразил его?

Вы зовите молодца в гостёбищe,

Вы дарите молодца подарками,

Выкупайте батюшку желаннаго."

    Стали звать оне Илью в гостёбище,

Выносили ценные подарочки,

Золотой казны дают ему три тысячи —

Не берет Илюшенька трех тысячей;

Обещают тридцать тысячей —

Не берет и тридцати он тысячей:

    "Мне подарков неправедных не надобно,

И не выдам вам я батюшки-разбойника;

Я свезу его во Киев град,

На вино пропью да на калач проем."

    "Ай же ты, удалый добрый молодец!

Ты бери с нас злата-серебра,

Ты бери с нас скатна жемчугу,

Сколько сможет увезти твой добрый конь,

Сколько сам снесешь на плечах богатырских;

Только нам оставь кормильца-батюшку.

Хоть не ради прокормленьица,

Хоть бы ради погляденьица."

    Говорит Илья им таковы слова:

    "Ай вы, малы детушки Соловьевы!

Не оставлю и на погляденьице.

Поезжайте-ка за мною на прощеньице:

Покладите все имение-богачество,

Всю несчётну золоту казну

На телеги на ордынския,

Да катите к славну стольну Киеву,

К ласковому князю ко Владимиру:

Может, там вам и отдам кормильца-батюшку."

    Сам поехал к славну стольну Киеву,

Поспевал к обеденьке ко позднеей.

Входит он во славный Божий храм,

Крест кладет да по писаному,

И поклон ведет да по учёному,

Всем святым иконам поклоняется:

    "Не исполнил я завета Божьяго,

Окрoвавил руки в человечью крoвь:

Надо бы служить во храме Богу молебен."

    Отстоявши позднюю обеденьку,

Едет ко палатам княженецким,

Приезжал на княженецкий двор,

Привязал коня ко столбику точёному,

Ко тому колечку золочёному,

Дверь в палаты на-пяту размахивал,

Заходил во гридню княженецкую,

Клал тут крест да по писаному,

Вел поклоны по учёному,

На четыре на сторонки низко кланялся,

Князю солнышку с княгинею в особину,

Всем еще князьям его даподколенным.

Говорить ему Владимир стольно-киевский:

    "Здравствуешь, удалый добрый молодец!

Ты коей земли, коей орды?

Как тебя, скажись, зовут по имени,

Нарекают по отечеству?"

    Отвечает добрый молодец:

    "Гой еси ты, батюшка Владимир князь?

Я из славна города из Мурома,

Из того села из Карачарова,

Святорусский богатырь, крестьянский сын,

Илья Муромец да сын Иванович."

    Говорит Владимир стольно-киевский:

    "Ай ты Илья Муромец Иванович!

А давно ль ты выехал из Мурома,

А какой дорожкой ехал ты во Киев град?"

    Отвечает Илья Муромец:

    "Я стоял заутреню во Муроме,

Положил заветы крепкие

В Киев град проехать в полтора часа

Меж обедней раннею и утренней,

Поспевать к обеду княженецкому.

Да дорожкой дело призамешкалось:

Ехал я дорожкой прямоезжею,

Мимо славна города Чернигова,

Ехал ли еще лесами Брынскими,

Мимо той березыньки покляпыя,

Мимо славной реченьки Смородиной,

Мимо славнаго креста да Леванидова;

Лишь поспел к обеденьке ко позднеей,"

    Как сидел Алеша тут Поповский сын,

Говорит Алешенька Владимиру:

    "Гой ты, ласковое солнышко Владимир князь!

Во глазах детина завирается,

Во глазах над нами насмехается!

Уж ему ли, деревенщине, проехати

Прямохожею дорожкой, прямоезжею?

У того у города Чернигова

Силы нагнано черным черно:

Серу заюшке в три года вкруг не обскакать,

Ясну соколу в три года да не облететь.

Во лесах во Брынских грязь топу чая,

Грязь топу чая, корба зыбучая;

А у той березы у покляпыя,

У той славной речки у Смородиной,

У того креста у Леванидова,

Вор сидит на трех дубах да на семи cукáх,

Соловей разбойник сын Рахманович;

Как засвищет он по-соловьиному,

Зашипит, разбойник, по-змеиному, —

Закричит, собака, по-звериному

Все-то травушки-муравы уплетаются,

Все лазуревы цветочки отсыпаются,

Темны лесушки к земле все приклоняются,

А что есть людей — то все мертвы лежат."

    Говорит удалый Илья Муромец:

    "Гой ты, солнышко Владимир стольно-киевский!

Соловей разбойник на твоем дворе:

Выбил я ему, злодею, правый глаз,

Приковал его ко стремечку булатному."

    Как тут солнышко Владимир стольно-киевский

Возставал скоренько на резвы ножки,

Кунью шубоньку накинул на одно плечко,

Соболину шапочку да на одно ушко,

Выходил с княгиней на широкий двор

Посмотреть на Соловья разбойника;

Как тут пометались все князья да бояре,

Покидались все могучие богатыри:

Богатырь Самсон Самойлович,

Богатырь Сухан Домантьевич,

Богатырь Добрынюшка Никитич млад,

Богатырь Алешенька Поповский сын,

С ними семь братов Сбродовичей,

Два еще брата Хапилова;

Да еще ли мужики Залешане—

Выбегали все за князем на широкий двор,

Подбегали к Соловью разбойнику.

А разбойничек висит у стремени,

Травяным мешком висит, согнуть корчагою,

Левым глазом-то глядит на Кіев град,

Правым глазом, что подстрелен, наЧернигов град.

Говорит ему Владимир стольно-киевский:

    "Ай ты, Соловей разбойник сын Рахманович!

Засвищи-ка ты по-соловьиному,

Зашипи-ка по змеиному,

Закричи-ка по-звериному.

Пусть потешатся мои князья да бояре,

Пусть услышат все могучие богатыри."

    Отвечает Соловей Рахманович:

    "Не у вас сегодня хлеба кушаю,

Так не вас сегодня и послушаю!

Я сегодня кушал у Ильи у Муромца,

Одного Ильюшу и послушаю."

    Говорит Владимир стольно-киевский:

    "Ай ты, Илья Муромец Иванович!

Прикажи-ка ты разбойнику

Засвистать по-соловьиному,

Зашипеть да по-змеиному,

Закричать да по-звериному."

    Говорить удалый Илья Муромец:

    "Уж ты гой еси, наш батюшка Владимир князь!

Не во гнев бы вам с княгиней показалося:

Я тебя ли, батюшку, возьму под пазушку

Под другой прикрою матушку княгинюшку.

Ай ты, Соловей разбойник сын Рахманович!

Уж потешь-ка князя батюшку,

Засвищи-ка да полу-свистом,

Зашипи-ка да полу-шипом,

Закричи-ка да полу-криком."

    Отвечает Соловей Рахманович:

    "Ай ты, славный Илья Муромец!

Как не ходят у меня уста сахарныя,

Запеклись горючей кровью, запечатаны:

Ты стрелил меня во правый глаз,

Выходила стрелка во лево ухо.

Прикажи-ка князю солнышку

Чару мне налить да зелена вина;

Как повыпью зелена вина,

Тут мои кровавы раны поразойдутся,

Тут мои уста сахарны порасходятся,

Засвищу я вам тогда по-соловьиному,

Зашиплю вам по-змеиному,

Закричу вам по-звериному."

    Говорит Илья князю Владимиру:

    "Гой ты, солнышко Владимир стольно-киевский!

Ты поди-ка в горенку столовую,

Наливай-ка чару зелена вина,

Да не малую стопу — во полтора ведра,

Разводи ее медами да стоялыми,

Подноси да Соловью разбойнику."

    Скоро князь Владимир стольно-киевский

Шел во горенку столовую,

Налил чару зелена вина,

Да не малую стопу — во полтора ведра,

Разводил ее медами да стоялыми,

Подносил собаке Соловью разбойнику.

Принял чару Соловей одной рукой,

Выпил чару за единый вздох,

Да от той от чары ли собаку хмель зашиб, —

Не послушался наказа он Ильюшина:

Засвистал во весь во соловьиный свист,

Зашипел во весь змеиный шип,

Закричал во весь звериный крик.

От того от посвисту соловьяго,

От того от поншпу змеинаго,

От того от покрику зверинаго —

Маковки на теремах покривились,

Стеклышки в оконницах полопались,

Со двора все кони разбежалися,

Все князья со боярами пали замертво,

Все могучие богатыри припадали,

Окаракой по двору расползались,

Сам Владимир князь с княгинею

Еле жив стоит, шатается,

У Ильи под пазушкою укрывается:

    "Гой еси ты, Илья Муромец Иванович!

Ты уйми-ка Соловья разбойника,

Чтобы не свистал по-соловьиному,

Князей-бояров оставил мне на семена!"

    Как катят тут детушки Соловьевы

На широкий княженецкий двор

Много множество телег ордынских.

На имение-богачество Соловьево

Солнышко Владимир князь обзарился.

Говорит удалый Илья Муромец:

    "Ай ты, солнышко Владимир князь!

Не тобой они приказаны,

Не тобой же и назад отпустятся! —

Гой вы, малы детушки Соловьевы!

Вы катите-ка опять назад к себе

Все свое имение-богачество,

Всю несчётну золоту казну:

Не видать уж вам кормильца-батюшки;

Вам не надо по миру скитатися,

Будет чем до смерти пропитатися,

Обойдётеся и без кормильца-батюшки."

    Покатили детушки Соловьевы

Все имение-богачество — заплакали.

    Говорит Илья разбойнику:

    "Ай ты Соловей разбойник сын Рахманович!

Я велел тебе свистать полу-свистом:

Ты почто свистал во весь во соловьиный свист?"

    Как отдернет он разбойника от стремени,

Выводил за ручки во чисто поле,

Ко сыру дубу привязывал,

Тугой лук разрывчатый натягивал,

Стрелочку калёную накладывал

И стрeлил ему во белу грудь,

Раздрoбил злодею белу грудь,

Говорил сам таковы слова:

    "Полно же тебе свистать по-соловьиному,

Полно же тебе шипеть да по-змеиному,

Полно же тебе кричать да по-звериному,

Полно же тебе слезить отцов и матерей,

Полно же тебе вдовить молодушек,

Полно же тебе сиротать малых детушек!"

    И спроговорил Владимір стольно-киевский:

    "Благодарствуешь, удалый Илья Муромец,

Что избавил нас от смерти от напрасныя!

Нареку тебе я имечко по новому:

Будь ты первый богатырь во Киеве,

Старый Илья Муромец да сын Иванович,

Да живи у нас во стольном Киеве,

Век живи отныне до веку!"

    И пошли они к обеду княженецкому.

Говорит Владимир стольно-киевский:

    "Гой еси ты, первый богатырь наш киевский,

Старый Илья Муромец да сын Иванович!

Жалую тебя тремя местами я:

Перво место — в ряд со мной садись,

Друго место — в ряд с княгинею,

Третье место — куда сам захошь."

    Заходил Илья со конничка,

Пожал всех князей да бояров,

Сильных, могучих богатырей:

Очутился против самаго Владимира.

    Смелому Алеше за беду пало,

Взял Алеша со стола булатный нож,

Кинул во Илью во Муромца;

На лету поймал Илья булатный нож,

Да воткнул его в дубовый стол.

    Говорит Илье Добрынюшка Никитич млад:

    "Гой ты, первый богатырь наш киевский,

Старый Илья Муромец Иванович!

Держим все мы на тебя надёжу крепкую;

Уж прими-ка ты меня Добрынюшку,

А со мной и моего ли братца меньшаго,

Смелаго Алешеньку Поповича;

Во свои во братья во крестовые;

Будешь ты, Илья, нам братцем большим,

Я, Добрыня, буду братцем средним,

А Алеша — братцем меньшим."

    Говорит ему Алешенька Попович млад:

    "Во своем ли ты уме, Добрынюшка,

Во своем ли, братец мой, во разуме?

Сам из роду ты, Добрыня, из боярскаго,

Я, Алешенька, из стараго поповскаго,

А ему никто не знает роду-племени,

Принесло его не весть откудова,

Назвался крестьянским сыном из-под Мурома,

Да чудит у нас во Киеве, уродствуетъ."

    Был тут славный богатырь Самсон Самойлович,

Говорит Илье Самсон Самойлович:

    "Гой ты, мой вoзлюбл*нный племянничек,

Первый богатырь наш Илья Муромец!

На Алешку больно ты не гневайся:

Роду он поповскаго, захлыщева,

И каков он трезв, таков и пьян,

Лучше всех бранится, лучше ссорится!

    Говорит Алешенька Попович млад:

    "Ай ты, дядюшка Самсонъ Самойловичъ!

Не во гнев же и тебе будь сказано:

Сам доселе слыл ты старшим богатырем,

А теперь кого в племянники пожаловал,

Над собою набольшим кого признал?

Деревенщину, засельщину!"

    Говорит Самсон Самойлович:

    "Ай же ты, Добрынюшка Никитич млад!

Ты горазд играть во гусельцы звончатыя,

Петь про времена про стародавния.

Вынимай-ка гусельцы звончатыя,

Поналадь-ка струнки золочёныя,

Выбирай-ка сыгрыши хорошеньки,

Спой Алеше на послушанье старинушку

Про того про деревенскаго богатыря,

Про Микулу Селянинова."

    Вынимал Добрыня гусельцы звончатыя,

Стал шелковыя тетивочки потягивать,

Золочёны струночки подлаживать,

Учал по тем струночкам похаживать,

Учал-почал голосом поваживать;

Выигрыш берет со матушки святой Руси —

Про того Микулу Селянинова,

A напевки все свои, Добрынины.

Конец былины.

Это был текст русской былины "Илья Муромец и Соловей-разбойник" под редакцией В. П. Авенариус. 

Смотрите:

Все материалы о русских былинах