Sharikov-Sobache-serdce-obraz-harakteristika
Полиграф Шариков
(актер В. Толоконников,
"Собачье сердце", (1988))
Повесть "Собачье сердце" является одним из самых известных произведений выдающегося русского писателя М. А. Булгакова.

В этой статье представлена критика о повести "Собачье сердце" Михаила Булгакова: отзывы критиков, анализ сути, смысла и идеи произведения.

Смотрите: Все материалы по "Собачьему сердцу"








Критика о повести "Собачье сердце" Булгакова


М. Я. Шнейдер:

 "Это первое литературное произведение, которое осмеливается быть самим собой. Пришло время реализации отношения к происшедшему... [имеется в виду Октябрьский переворот 1917 г.]" (М. Я. Шнейдер, 1925 г.)


В. Вересаев (Смидович):

"Очень мне приятно было прочесть Ваш отзыв о М. Булгакове... юмористические его вещи – перлы, обещающие из него художника первого ранга. Но цензура режет его беспощадно. Недавно зарезала чудесную вещь "Собачье сердце", и он совсем падает духом".
(В. Вересаев (Смидович) – М. Волошину (Кириенко-Волошину), письмо от 8 апреля 1925 г.)


Н. С. Ангарский:

 "Я не уверен, что его новый рассказ "Собачье сердце" пройдет [цензуру]. Вообще с литературой плохо. Цензура не усваивает линию партии."
(Н. С. Ангарский – В. Вересаеву, письмо от 20 апреля 1925 г.)


Б. Леонтьев:

 "Дорогой Михаил Афанасьевич, посылаю Вам "Записки на манжетах" и "Собачье сердце". Делайте с ними, что хотите. Сарычев в Главлите заявил, что "Собачье сердце" чистить уже не стоит. "Вещь в целом недопустима" или что-то в этом роде."
(Б. Леонтьев – М. А. Булгакову, письмо от 21 мая 1925 г.)

"Повесть Ваша "Собачье сердце" возвращена нам Л. Б. Каменевым. По просьбе Николая Семеновича он ее прочел и высказал свое мнение: "это острый памфлет на современность, печатать ни в коем случае нельзя"."
(Б. Леонтьев – М. А. Булгакову, письмо от 11 сентября 1925 г.)


Из донесения агента ОГПУ*:

 "Был на очередном литературном "субботнике" у Е. Ф. Никитиной... Читал Булгаков свою новую повесть. Сюжет: профессор вынимает мозги и семенные железы у только что умершего и вкладывает их в собаку, в результате чего получается "очеловечение" последней. При этом вся вещь написана во враждебных, дышащих бесконечным презрением к Совстрою тонах... <...> Все это слушается под сопровождение злорадного смеха никитинской аудитории. Кто-то не выдерживает и со злостью восклицает: "Утопия". <...>

Примеров можно было бы привести еще великое множество, примеров тому, что Булгаков определенно ненавидит и презирает весь Совстрой, отрицает все его достижения.

Кроме того, книга пестрит порнографией, облеченной в деловой, якобы научный вид. Таким образом, эта книжка угодит и злорадному обывателю, и легкомысленной дамочке, и сладко пощекочет нервы просто развратному старичку. Есть верный, строгий и зоркий страж у Соввласти, это – Главлит, и если мое мнение не расходится с его, то эта книга света не увидит. Но разрешите отметить то обстоятельство, что эта книга (1 ее часть) уже прочитана аудитории в 48 человек, из которых 90 процентов – писатели сами. Поэтому ее роль, ее главное дело уже сделано, даже в том случае, если она и не будет пропущена Главлитом: она уже заразила писательские умы слушателей и обострит их перья. А то, что она не будет напечатана (если "не будет"), это-то и будет роскошным им, этим писателям, уроком на будущее время, уроком, как не нужно писать для того, чтобы пропустила цензура, т. е. как опубликовать свои убеждения и пропаганду, но так, чтобы это увидело свет. <...>

Мое личное мнение: такие вещи, прочитанные в самом блестящем московском литературном кружке, намного опаснее бесполезно-безвредных выступлений литераторов 101-го сорта на заседаниях "Всероссийского Союза Поэтов".

"Вторая и последняя часть повести Булгакова "Собачье сердце"... дочитанная им на "Никитинском субботнике", вызвала сильное негодование двух бывших там писателей-коммунистов и всеобщий восторг всех остальных. Содержание этой финальной части сводится приблизительно к следующему: Очеловеченная собака стала наглеть с каждым днем, все более и более. Стала развратной: делала гнусные предложения горничной профессора. Но центр авторского глумления и обвинения зиждется на другом: на ношении собакой кожаной куртки, на требовании жилой площади, на проявлении коммунистического образа мышления. Все это вывело профессора из себя, и он разом покончил с созданным им самим несчастием, а именно: превратил очеловеченную собаку в прежнего, обыкновенного пса.

Если и подобно грубо замаскированные (ибо все это "очеловечение" – только подчеркнуто-заметный, небрежный грим) выпады появляются на книжном рынке СССР, то белогвардейской загранице... остается только завидовать исключительнейшим условиям для контрреволюционных авторов у нас. 

Такого рода сообщения наверняка насторожили инстанции, контролировавшие литературный процесс, и сделали неизбежным запрет ["Собачьего сердца"]..."
(из донесений агента ОГПУ* от 9 и 24 марта 1925 г.)
*Объединенное Государственное Политическое Управление








Виктор Петелин:

 "...В январе – марте 1925 года М. Булгаков работал над повестью... <...> В это время в печати много говорилось о работах русских и европейских биологов в области "омоложения". И Булгаков, постоянно вращаясь в кругу медиков, не мог не знать сборник статей Н. К. Кольцова "Омоложение", в котором высказаны многие догадки, гипотезы, доказательные выводы.

И главный герой повести профессор Филипп Филиппович Преображенский занимается именно этими проблемами – омоложением, улучшением человеческой породы. <...> ...Профессор обладает неукротимым характером ученого-экспериментатора, ему хочется проникнуть в тайны человеческого организма еще глубже, и он приживляет дворняжке Шарику семенные железы человека, а потом и придаток мозга. <...>

Профессор понял свою ошибку, но было уже поздно – на его глазах формировался человек со всеми негодяйскими замашками и привычками, которые были присущи погибшему человеку... <...> Получился не лабораторный человек, которого можно было держать под человеческим контролем, а человек с собачьим сердцем, этакий жестокий негодяй. <...>
Может быть, поведение Шарикова и не было б таким вызывающим, если б он не оказался под влиянием председателя домкома Швондера... повседневно внушавшего ему ненависть к своему создателю профессору Преображенскому. <...> Напичканный социальной демагогией Швондера и его учителей, Шариков прямо заявил профессору, что нужно "взять все, да и поделить".

И, наконец, явно под диктовку Швондера Шариков сочинил донос на профессора... <...> Хорошо, что этот донос попал к военному человеку высокого ранга, пациенту профессора, который во всем разобрался, понял, что... писавший донос – прохвост и дрянь. Но ведь все могло произойти по-другому. И сколько было оклеветано таким вот образом еще в середине 20-х годов... <...>

Одна из жгучих проблем того времени – проблема ценности человеческой личности. Чаще всего социальные демагоги сводили вопрос к внешним "показателям": если рабочий, то "наш"; если из дворян или буржуев, то враг, "чуждый элемент", который не имеет права на революционные завоевания, в сущности, не имеет вообще никаких прав, "лишенец". Антагонизм враждующих сторон, вполне закономерный в годы революции и гражданской войны, ловко раздувалея н подогревалея и после революционных событий, когда В. И. Ленин призвал все слои населения России к сотрудничеству с советской властыо. Булгаков и показал такой антагонизм между Преображенским и Борменталем, с одной стороны, и Швондером и членами домкома, с другой. Пока победу одержал Преображенский, его талант, его гений. И Булгаков вместе со своими героями торжествует эту победу."
(Виктор Петелин, статья "Счастливая пора" // Булгаков М. А. Собрание сочинений в 10 томах. Т. 3. Собачье сердце.- М.: Голос, 1995.- 464 с.)


Александр Вергелис:

"Совершенно очевидно, что бродячий пес Шарик – олицетворение люмпен-пролетариата. Ему искренне сочувствуешь, когда он пребывает в своей естественной среде – бедствует и безмолвствует. И искренно негодуешь, когда из него противоестественным способом сделали гегемона. <...>
Сколько у Шарикова было времени, чтобы очеловечиться по-настоящему? Обычно на это уходит десятка два лет. В случае с бывшей помоечной собакой, отягощенной гипофизом уголовника, на этот сложнейший процесс отводятся считанные месяцы.

Простодушная фраза Полиграфа Полиграфовича о том, как «всё поделить», вполне соразмерна суждениям ораторствующего профессора. В своих тирадах Преображенский так же прямолинеен и бескомпромиссен. По сути, все его страстные монологи сводятся к тому, как сделать так, чтобы ничего не делить, ничего не менять. Точнее – вернуть общество в прежнее состояние, где нет жилтоварищей и «разрухи», а есть благоденствующее культурное меньшинство и обеспечивающее его темное и косное большинство. Оба персонажа достаточно примитивны в своих социально-политических взглядах, ибо в каждом говорит его социальная порода: в Шарикове – люмпен-пролетарская, в Преображенском – буржуазно-консервативная. <...>

...Авторская позиция в повести очевидна: симпатии Булгакова на стороне коллег-медиков, а Шариков ему, мягко говоря, неприятен. Для писателя, вкусившего все прелести переполненных московских коммуналок, шариковщина – понятие отнюдь не умозрительное, а чисто бытовое."
(Александр Вергелис, статья "Шариков преображённый", журнал "Новый Берег", 2016, №53)


Е. Г. Степанян:

"...Булгаков написал... повесть о талантливых ученых и выдающихся научных открытиях – "Собачье сердце".

Формально ее можно расценить как произведение, посвященное новому этапу торжества науки: герою, профессору Преображенскому, удается... совладать с взбунтовавшимся против него творением собственных рук. Но не стоит спешить с выводами на основе формальных признаков. Ведь в то же самое время, опять же формально, "Собачье сердце" – сатира, тому свидетель каждый, кто его читал. Следовательно, необходимо разобраться, торжествует ли в данном случае наука или подвергается осмеянию. А если если не наука здесь осмеивается, то что же? <...> Да, над собой смеется читатель "Собачьего сердца"... ...Читатель... и служит главным объектом осмеяния в "Собачьем сердце". <...>

...Раскрыв "Собачье сердце", ты сразу находишь, к кому прилепиться душой – вот он, герой, ученый, бесстрашный преобразователь природы. Его, Филиппа Преображенского, полюбишь ты как самого себя... 

Но знай, читатель, не будет тебе в этой любви счастья, не добьешься ты взаимности от Ф. Ф. Преображенского, не полюбит он тебя никогда. Чтобы убедиться в этом, надо перечитать "Собачье сердце"... <...>

...Профессор Преображенский... говорит чистейшую правду. В 1917 году для него не произошло ничего более существенного, чем пропажа калош. <...> Вот поэтому ни к чему ему читать газеты. <...>

Вдумайся, о читатель, в то, что произошло. Филипп Преображенский превратил человека в собаку за то, что человек этот покусился на его житейский комфорт. На ваш комфорт... <...> Находясь целиком и полностью на стороне Преображенского, ты видел только, как Шариков посягает на его добро и причиняет ему зло. <...> 

...Преступление грандиозное... – превращение человека в собаку." 
(Е. Г. Степанян, "О Михаиле Булгакове и «собачьем сердце»", изд-во "Оклик", 2011 г.)


Это была критика о повести "Собачье сердце" Михаила Булгакова: отзывы критиков, анализ сути, смысла и идеи этого яркого произведения.